Жизнь и смерть Максимилиана Робеспьера (часть I)

В тот ясный и солнечный день, дата которого по дореволюционному календарю приходилась на 28 июля 1794 года, в Париже царили радость и веселье. С самого утра по улицам бегали вездесущие мальчишки-газетчики и кричали удивительные слова: «Вчерашнее заседание Конвента! Измена Робеспьера! Падение тирана!»

Максимилиан Робеспьер в годы расцвета своей политической карьеры

Радостной вести было трудно поверить сразу, ведь еще позавчера диктатор был всемогущ. Отчаявшиеся люди десятками и сотнями ежедневно отправлялись на казнь с пугающим равнодушием. Террор перестал устрашать, а вызывал уже лишь отвращение, с которым парижане провожали взглядом тележки с обреченными, следующими к месту казни.

Уже давно были казнены все политические противники Робеспьера: королевская семья и герцог Орлеанский, роялисты и жирондисты, затем пошли под нож его бывшие соратники Эбер, Дантон и Демулен вместе с единомышленниками. Потом настала очередь всех остальных граждан, которых могли отправить на эшафот невзирая на происхождение, политические взгляды и заслуги перед революцией.

Казнь Дантона

Террор принял форму какой-то ужасной кровавой лотереи. Повезет – выживешь, не повезет – казнят. Гильотина работала без передышки, отрубая французские головы за критику режима, неосторожно сказанные слова. Юным монашкам – за чтение запрещенных молитв, рабочим – за экономические требования, и кому угодно – просто по доносу бдительного гражданина. Казалось, сама история скорчила свергнувшим монархию французам ужасную гримасу:

 «Вы хотели свободу, равенство, братство, и ради этого были готовы пролить реки крови? Ну что ж, получите свободу славить своих палачей, равенство перед ножом гильотины и братство в общей могиле, где вас зароют всех вместе после казни!»

И вот наконец настал благословенный день, когда гильотина поработает на благо Франции и положит конец кровавой карьере взбесившихся маньяков. Сегодня казнят подлых изменников, членов якобинского заговора – Робеспьера, Кутона, Сен-Жюста и других террористов.

Всего 23 человека должны быть обезглавлены на площади Революции, на той самой площади, где ранее были казнены Людовик XVI, Мария-Антуанетта и героиня Франции Шарлотта Корде, ударом кинжала прервавшая презренную жизнь другого фанатика – Жана-Поля Марата. Такие мысли и настроения царили в парижской толпе, еще пару лет назад готовой носить этих людей на руках.

Сопровождаемые жандармами телеги палача, громыхая на брусчатке, двигались по парижским улицам. На них сидели и лежали приговоренные к смерти люди. Но парижане жадно всматривались в лицо лишь одного из них – Максимилиана Робеспьера. Что чувствует сейчас это чудовище? Раскаялся ли он в своих злодеяниях? Понял ли, что испытывали все те невинные люди, которых он отправлял на казнь по тому же скорбному маршруту?

Максимилиан Робеспьер

Толпа хохотала, свистела, бушевала, как будто долго подавляемый ею ужас наконец вышел наружу и принял истерические формы. Якобинцы уходили из жизни безо всякого суда, под всеобщее облегчение и ликование, и это было красноречивее любых официальных обвинений. Неподкупный (так когда-то прозвали Робеспьера), казалось, не слышал, что происходило вокруг него.

Он сидел в испачканном кровью камзоле, с перевязанной грязной тряпкой простреленной челюстью, рядом со своим полумертвым от ужаса братом Огюстеном в состоянии оцепенения, не реагируя на брань и крики, не замечая жандармов, которые указывали на него шашками. Глаза его были закрыты.

Лишь однажды он открыл их, когда какая-то женщина, как злобная фурия, вскочила на подножку телеги и, держась одной рукой за ее край и размахивая перед его лицом другой, воскликнула: «Твоя смерть радует меня до глубины моего сердца! Отправляйся в ад, проклинаемый женами и матерями всех тех людей, которых ты убил!» Максимилиан посмотрел на нее полным боли взглядом и ничего не ответил.

Обреченных привезли на место казни, и палачи не мешкая принялись за свою кровавую работу. Робеспьера положили, как полено, лицом вниз у подножия эшафота. Он лежал и слушал, как на гильотину укладывали очередного его товарища, как опускался с глухим стуком нож, и голова отлетала в корзину. Нож поднимался, обезглавленное тело отвязывали, помост окатывали водой из ведра, чтобы смыть кровь, и все начиналось сначала. Наконец настала очередь Неподкупного.

Его подняли и поставили на землю. Он вновь открыл глаза и увидел окровавленный нож: в глазах его застыл ужас. За время своей выдающейся политической карьеры Робеспьер погубил множество жизней, но он никогда не наблюдал казнь вблизи во всех ее отвратительных подробностях. Люди были для него фигурами на шахматной доске. Отправляя их на гильотину, он просто убирал с доски фигуры, не задумываясь о том, как после этого отрезают головы живым людям.

Робеспьера и Сен-Жюста ведут на гильотину

Оказалось, что это очень страшно – стоять на эшафоте и видеть окровавленный нож, который должен оборвать твою жизнь. И ни одного сочувствующего взгляда, ни одного ободряющего слова. Только холодное любопытство, презрение и ненависть. Палач Сансон грубо стащил с него камзол и сорвал грязную тряпку с его лица.

Раздробленная челюсть отвисла, и Робеспьер издал ужасный крик, полный боли и отчаяния. Быть может, в этот момент он понял суть библейской мудрости: «Какой мерой меряете, такой и вам отмерят».

(Продолжение читайте ЗДЕСЬ).

Автор: Евгений Хацкельсон «Неподкупный»

Если вы хотите использовать материалы из этого блога, делайте, пожалуйста, ссылку на источник sundukistorii.blogspot.com. 

If you use materials from this blog, do the link on sundukistorii.blogspot.com, please