В истории не
было цивилизации, которая бы не нашла своего или своих решений проблемы напитков, в особенности напитков
спиртных. Любое брожение растительного продукта дает алкоголь. Именно это
обеспечивали канадским индейцам кленовый сок, мексиканцам до и после Кортеса —
пульке из агавы, которая «опьяняет, как вино», самым обездоленным индейцам
Антильских островов или Латинской Америки – маис или маниока. Даже индейцы
тупинамба в заливе Рио-де-Жанейро имели для своих праздников питье из жеваной,
а потом оставленной бродить маниоки.
 |
| Маниока |
В прочих местах
пальмовое вино – это лишь перебродивший сок растения. У европейского Севера
были: березовый сок, пиво из зерна; Европа, особенно Северная, до XV в. увлекалась медами (ферментированным водным
раствором меда). Дальний Восток очень рано имел собственное рисовое вино,
изготовлявшееся предпочтительно из клейкого риса.
Дал ли Европе
перегонный куб преимущество перед всеми этими народами, возможность изготовлять
сверхалкогольные напитки по выбору — ром, виски, водку, кальвадос, марк,
виноградную водку, джин, которые все должны были вытекать из охлаждаемой трубки
куба? Чтобы знать это, надо было бы проверить у истоков рисовой или просяной
водки Дальнего Востока, существовала ли она до или после появления на Западе
перегонного куба, восходящего в общем к ХІ-ХІІ вв.
Европейские
путешественники констатируют наличие в начале XVII в.
арака в корсарском Алжире и пальмовой водки в Гуджарате:
«Из риса, сахара
и фиников они получают арак, каковой есть разновидность водки, намного более
крепкой и более приятной, нежели та, какую делают в Европе … пальмовое вино,
которое получают от пальм… это жидкость сладкая и очень приятная для питья».
Для опытного врача, такого, как Кемпфер, сакэ (sacki), которое он пил в Японии в 1690 г., есть вид рисового пива, «такого же крепкого,
как испанское вино». Напротив, лау, которое он попробовал в Сиаме, было, по-видимому,
разновидностью перегонного вина, наряду с которым путешественники отмечали и
араку.
Точно так же в
переписке иезуитов говорится, что китайское вино, изготовленное из «большого
проса», или из риса, — это «настоящее
пиво». В него часто добавляют фрукты — «либо свежие, либо сваренные с сахаром,
либо высушенные на солнце», откуда и их названия: «вина айвовые, вишневые,
виноградные». Но китайцы пили также и водку, «перегнанную в кубе и настолько
крепкую, что она горит, словно винный спирт».
Немного позже, в
1793 г., Джордж Стаунтон пил в Китае «разновидность
желтого вина», рисовое вино, «равно как и водку. Последняя кажется лучше
изготовленной, чем вино, ибо оно, как правило, мутно, безвкусно и быстро
скисает. Водка же была крепкая, прозрачная и редко обладала привкусом гари».
Она бывала «иной раз такой крепкой, что ее проба оказывалась выше пробы винного
спирта».
Но весь вопрос в
том, когда началась перегонка. Более или менее достоверно, что сасанидский Иран
знал перегонный аппарат. В IX в. аль Кинди не
только говорит о перегонке благовоний, но и описывает устройства,
использовавшиеся для этого. Он рассказывает о камфаре, получаемой, как
известно, перегонкой камфарного дерева.
Ничто не исключает
возможности того, что водка была известна в Китае около IX в. Именно так можно, видимо, истолковать два
стихотворения танской эпохи, в которых говорится о знаменитом шао чжу (обожженом
вине).
Таким образом,
было бы трудно установить в вопросе «изобретения» водки приоритет либо Запада,
либо Востока. Напротив, нельзя отрицать, что виноградная водка, ром и водка из
сахарного тростника были отравленным подарком Европы американским цивилизациям.
По всей
вероятности, так же обстояло дело и с мескалем, который получается перегонкой сердцевины агавы и
отличается намного большим содержанием спирта, чем получаемая из этого же
растения пульке. Индейские
народы страшно пострадали от этого явившего им свою доступность алкоголизма.
По-видимому, такая цивилизация, как сложившаяся на мексиканских плато, утратив
свои древние структуры и запреты, без удержу предалась соблазну, который с 1600 г. произвел в ней немыслимые опустошения.
Пульке, к
примеру, смогла давать государству в Новой Испании половину того, что давали
ему серебряные рудники! Впрочем, речь
шла о сознательной политике новых господ. В 1786 г.
Бернардо де Гальвес, вице-король Мексики, восхвалял результаты потребления
пульке и, отмечая пристрастие индейцев к этому напитку, рекомендовал
распространять его к северу от Мексики среди апачей, которые его еще не знали. Помимо
ожидаемой финансовой выгоды, нет-де лучшего средства создать у них «новую
потребность, которая их жестко принудит признавать вынужденную зависимость от
нас».
Так же поступали
англичане и французы в Северной Америке: первые распространяли ром, а вторые —
водку, невзирая на все королевские запреты.
Источник:
«Структуры повседневности: возможное и
невозможное», Ф. Бродель
Комментариев нет:
Отправить комментарий