Обет безбрачия и искушения плоти

В конце XI века был издан спорный и непопулярный указ папы Григория VII об обязательности для клириков целибата – обета безбрачия. Указ этот вопреки упорному сопротивлению был жестоко проведен в жизнь. Духовенство отрывали от жен и детей, нарушая тем самым догматическое положение о неприкосновенности и нерасторжимости брака.

Папа, обладатель центральной церковной власти, был озабочен не столько целомудрием духовенства, сколько укреплением собственного могущества. Он издал всеобщий запрет на брак священников, чтобы еще прочнее привязать их к церкви, ибо тот, у кого есть жена и дети, принадлежит ей только наполовину.

Папа Григорий VII 

Библейское обоснование целибата необходимым не считалось. Да и где его взять? В Писании Христос не проповедует безбрачие, в иудаизме священнослужителю запрещено всего лишь брать больше одной жены, а в раннехристианских общинах священники, как правило, имели семьи. Но, как говорится, Рим высказался — и дело кончилось.

Но поскольку законное утоление сексуального влечения священникам отныне запрещено, многие из них стали искать выход тайно, так что до распутства духовенства оставался всего один шаг. Чем строже осуждалась похоть, чем чаще она предавалась анафеме, тем скорее сексуальные желания побуждали клириков преступить запрет.

Реакцией на моральный упадок духовенства становится уход от мира, возникают первые монастыри. Предполагается, что они образуют «чистый антимир», противопоставленный разложению духовенства и одичанию нравов христианского люда. Расточительной пышности церковников члены монашеских орденов предпочитают добровольную бедность и непритязательную жизнь.

Разумеется, очень многие монахи и монахини вели духовно наполненную жизнь, воздерживаясь от интимных отношений. Тем не менее, несмотря на удаленность от мирского шума и соблазнов, монастырь не мог послужить убедительным примером победы христианства над плотскими желаниями. Скорее напротив, средневековые монахи и монахини находили лазейки, нередко вне стен монастыря, где можно было отдохнуть от строгости его устава.

Историк Иоганн Бюлер приводит в своей книге «Монастырская жизнь в Средние века» следующий анекдот, основанный на источнике того времени:

«В одном монастыре жила уже довольно немолодая монахиня, которая в юные годы была весьма веселой девицей. Молодые монашки были к ней очень привязаны. Потом появилась строгая настоятельница и прекратила доступ в монастырь даже для священнослужителей. Она вообще пресекла все контакты монахинь с мужчинами. Когда молодые увидели, что оказались в заточении, они сказали доброй старушке: “Хорошо тебе, что ты еще в юности потеряла невинность; будь она все еще при тебе, ты бы утратила всякую надежду”».

Монастырь создавал поистине уникальные предпосылки для чувственной атмосферы, а большие духовные и физические нагрузки приводили к расцвету порочных устремлений. Монахиня считалась невестой Христа, монах был якобы обручен с Царицей Небесной, так что трудно было сказать, кому ты изменяешь, поддаваясь искушению плоти. В такой тесной общине сексуальность становится еще более притягательной.

Среди монахов лишь немногие чувствовали настоящее призвание и были полны решимости предаться вере со всеми ее крайностями. Остальные поступали в монастырь из-за бедности и сталкивались там с нравственными требованиями, которым не хотели или не могли соответствовать. Временами родительский эгоизм принуждал повзрослевших детей отбывать жизнь за стенами монастыря, поскольку у семьи не было средств на приданое для дочери или она не могла выделить самостоятельное хозяйство для сына.

Сексуальная активность в монастыре вряд ли отличалась от интимной жизни в крестьянских хижинах, жилищах ремесленников, банях и публичных домах. Плотское желание расцветало в монастырских стенах еще ярче, поскольку к утолению этого влечения добавлялось сознание плотского греха, а привкус кощунства лишь подогревал силу воображения.

 

Источник:

«Любовь и SEX в Средние века», Бальхаус А.